Том 23. Письма 1892-1894 - Страница 49

К оглавлению

2) Больна Маша. Неделю лежала в постеле с высокой температурой. Думали, что тиф. Теперь легче.

3) Я болен инфлуэнцей. Бездействую и раздражен.

4) Породистая телушка отморозила себе уши.

5) Гуси отъели петуху гребешок.

6) Часто ездят гости и остаются ночевать.

7) Земская управа требует от меня медицинский отчет.

8) Дом местами осел, и некоторые двери не закрываются.

9) Морозы продолжаются.

10) Воробьи уже совокупляются.

Впрочем, последний пункт можешь не считать. Впрочем, сядь за стол и, ковыряя в носу, подумай о безнравственности воробьев. А если не хочешь, то не нада.

Фотографии передал по назначению. Но так как у нас в доме все комоды и окна завалены фотографиями, то подарок твой не произвел ровно никакого впечатления. На этом свете я считаю самыми бесполезными два занятия: выпиливание и фотографию.

Передай Николаю и Антону следующее. Бабушка и тетя Маша сказали, что если они будут хорошо учиться, учить наизусть молитвы и стихи, и если они не будут обижать Мишу и друг друга, то в Великом посту им будут присланы подарки. В случае же если Наталья Александровна напишет нам, что они ведут себя не так, как подобает детям губернского секретаря, то они получат кукиш с маслом. Грудь у Антона куриная и гимнастика для него необходима. Жить с такою грудью нельзя.

От инфлуэнцы у меня в голове и на душе пасмурно. В доме лазаретное настроение.

Поклон Наталье Александровне вместе с пожеланием всего хорошего — денег, покоя и здоровья. Детям и Гагаре тоже поклон.

Будь здрав.

Твой А. Чехов.

Лейкину Н. А., 7 февраля 1893

1279. Н. А. ЛЕЙКИНУ

7 февраля 1893 г. Мелихово.

7 февр.

Добрейший Николай Александрович, спешу ответить на Ваше письмо.

Я никого не предупреждал о своем отъезде, иначе бы я до сегодня не уехал из Петербурга. А я очень и очень кстати уехал. Я уже писал Вам о болезни моего отца. У него боль в позвонке и при этом онемение рук; пальцы белеют до цвета мертвечины и совершенно теряют свою чувствительность, а руки немеют и слабеют, да и вообще во всем теле слабость и чувство упадка. Боль бывает не постоянно, а припадками, на манер ангины. Итак, об отце я уже писал Вам. Но ничего, кажется, не писал о сестре. В Москве я застал ее уже больною, а когда вез домой, она уже осипла до полного безголосия, 40°, боль в конечностях и проч. Как Вам сие понравится? Сначала я думал, что это тиф, ибо были предлоги для заражения сыпным тифом; я боялся и не спал ночей, но теперь, слава создателю, температура упала до 38° и я слышу жалобы на одну только головную боль.

Настроение в доме не масленичное, а лазаретное. Погода хорошая, но ее почти не чувствуешь.

Когда приедете в Москву на второй неделе поста, то наведите обо мне справку у брата Ивана, который живет на Новой Басманной в Петровско-Басманном училище (около части). Ежову известен этот адрес. Брат скажет Вам, где я и как ко мне проехать. Если же в ту пору и я буду в Москве, то поедем в Мелихово вместе. Примечание: каждую пятницу сестра, которая живет у брата, ездит ко мне. Вот бы Вы с ней вместе. По пятницам мои лошади бывают на станции, да и при сестре дома бывает как-то сытнее и веселее. Думаю, что на второй неделе она будет уже здорова. В февр<альской> книжке «Русской мысли» появится моя повесть, если только ее не вырежет цензура. Сейчас сижу и пишу, но не повесть, а медицинский отчет за прошлый год, которого я еще не сдал.

Ну, будьте здоровы. С постом Вас честь имею поздравить. Поклон Вашим и той невесте, у которой 80 тысяч.

Ваш А. Чехов.

Насчет собак напишу Суворину. Получив ответ, напишу Вам.

Лаврову В. М., 9 февраля 1893

1280. В. М. ЛАВРОВУ

9 февраля 1893 г. Мелихово.

9 февр.

Ваша телеграмма, дорогой Вукол Михайлович, разбудила меня в 3 часа утра. Я думал, думал и ничего не надумал, а уже 9 часов и пора посылать Вам ответ. «Рассказ моего пациента» — не годится безусловно: пахнет больницей. «Лакей» — тоже не годится: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать?

1) В Петербурге.

2) Рассказ моего знакомого.

Первое — скучно, а второе — как будто длинно. Можно просто «Рассказ знакомого». Но дальше:

3) В восьмидесятые годы.

Это претенциозно.

4) Без заглавия.

5) Повесть без названия.

6) Рассказ неизвестного человека.

Последнее, кажется, подходит. Хотите? Если хотите, то ладно.

Но что цензура? Я побаиваюсь.

Масленица прошла у меня хуже чем невесело. Дома были больные. Теперь лучше.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Островскому И. И., 11 февраля 1893

1281. И. И. ОСТРОВСКОМУ

11 февраля 1893 г. Мелихово.

11 февр. Ст. Лопасня Моск. — Курск. д.

Многоуважаемый Иосиф Исаевич! Вернувшись на днях из Петербурга, я получил Ваше письмо. Оно было прислано мне из Москвы, куда было адресовано и где я уже не живу с весны прошлого года. Стало быть, не я виноват в том, что наша запоздалая медицинская помощь оказалась ненужною. Больная теперь слава богу здорова. У нее был один мой товарищ, отличный человек и такой же врач; я передал ему Ваше поручение, и он исполнил его с большим удовольствием. Сам же я не мог побывать у г-жи Р<аковской>, так как живу у себя в имении в Серпуховском уезде; главная же причина — у меня в доме больные, которых я не могу оставить.

Вы спрашиваете о моем брате Николае. Увы! Он в 1889 г. умер от чахотки. Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его — большой минус в моей жизни. О других гимназических товарищах я имею самые ничтожные сведения. Савельев земским врачом где-то на Дону; Зембулатов тоже врачом на Курской дороге; Эйнгорн поет в петербургской опере под фамилией Чернов; Сергеенко живет в Москве и работает в местных газетах — не без успеха; Унанов (но не Онанов, как писали в газетах) умер от холеры. Кукушкин ведет бродячую жизнь опереточного певца. Братья Волкенштейны — адвокаты. Марк Крассо — врач в Ростове. А еще кто? Больше ни о ком не слышал. Зиберов, говорят, умер.